Он ходил в море. Для гражданина тогда закрытой советской страны было большой удачей попасть на борт крупного грузового корабля, заходить на нем в порты чужих стран, привозить семье, друзьям редкие и ценные импортные вещи, диковинные сувениры. Когда другие с утра до вечера трудились на заводе, стоя у конвейера, а потом возвращались в переполненных автобусах домой к заветному голубому экрану, он, весь перепачканный машинным маслом, с гаечным ключом в руке налаживал и ремонтировал в душном трюме гремящие и клокочущие механизмы, зная, что от его умелых рук зависит жизнь судна и людей на нем. Брал дополнительные вахты, работал много, с редкими перерывами на отдых.

Работал, чтобы затем, мокрым и усталым, подняться на палубу, вдохнуть полной грудью соленый морской воздух, посмотреть на пламенеющий закат и вспомнить о семье и родине. А потом записать в тонкой школьной тетради то удивительное, что чувствовал и видел тогда. Он любил писать, находил в творчестве выход из стресса. Ощущал в такие моменты сладкий вкус свободы. Поэтому исписал много школьных тетрадей…

Володя рано лишился родителей, вырастила и выучила его старшая сестра Галина, моя бабушка. Она же привила ему чувство важности и ценности семьи. Потом всю жизнь он помогал ее детям и внукам, заботился о них не меньше, чем о собственных. Вообще был главой всего нашего рода.

Помню, как он возвращался из очередного плавания: звонок в дверь, а затем радостные возгласы, подарки в ярких пакетах, странно пахнущая, но вкусная еда, которую моя мама важно называла словом “деликатес”. Но самым сказочным в его посещениях было конечно не это. А то, что он возил нас с братом к морю. Потому что знал, что нет ничего на свете прекраснее чувства свободы, которое испытываешь рядом с бескрайней водной стихией. Там он рассказывал нам о своих путешествиях. Там я впервые в жизни захотела тоже, как он, писать. И дедушка придумал мне псевдоним: “Возьми, – говорит, – первые буквы фамилии нашего предка Свентицкого, он был выдающимся человеком. И пиши. А я буду читать”.

Прошли годы. Жизнь развела нас по разным берегам.

Помню, как переживал дед, когда я переехала в Германию. Ему казалось, что немецкий вытеснит из сердца и головы родную речь, боялся, что я забуду о своих корнях. Я как могла его успокаивала, обещала оставаться прежней, его внучкой с открытым сердцем и трепетным взглядом на мир. Тогда я искренне в это верила. Но бешеный темп жизни в центре Европы, с оглядкой на тех, кто успел раньше и больше, заставил меня переключить внимание на другие ценности. И гнаться (слава Богу недолго!) за чуждыми мне благами.

Пока я не провалилась в депрессию и не поняла, что бежала совсем не туда…

В череде бесконечных дней, проведенных в комнате с зашторенными окнами, я смогла отыскать в затуманенной антидепрессантами памяти одно яркое воспоминание: большой, с кулак, камень янтаря, что дед показал мне когда-то. “Этому камню миллионы лет, – сказал он. – Взгляни в него и ты увидишь застывшее время. Выходит, даже его можно поймать в ловушку… Всегда делай только то, что любишь, и твое время не пропадет зря…” Жженым сахаром тот янтарь светился на моей детской ладони. А в сердце навсегда остались мудрые слова деда. 

Я вернулась к творчеству, написала книгу, отвезла сигнальный экземпляр показать тому, кто научил меня ценить время и свободу. Дед мой теперь редко встает с кровати, страдает от физической немощи. Остались в прошлом яркие закаты в тропических морях, веселые крики чаек, шум машинного отделения и трюмная качка. Но свет в глазах не погас! Родные морщинистые руки жадно листают страницы моей книги, пальцы задерживаются на псевдониме автора, дед весело встряхивает седой головой… “Эмбер Свен, – читает он вслух и, подмигивая, тихо добавляет: Кажется, я знаю, что значит это имя…”

“Время, свободу и связь поколений”, – проговариваю я про себя. 

Три вещи, бесценные для меня. 

Складываю пожелтевшие тетради с заметками деда в мой чемодан: старик попросил забрать его воспоминания. “Может, когда-нибудь, ты что-то из этого сделаешь…“- выражает он надежду. 

Я постараюсь. Прочитаю и переработаю. Может не завтра, но я обязательно сделаю это. Только бы хватило времени. А свободы и связи со старшими в семье, слава Богу, у меня достаточно!